| ВЕРНУТЬСЯ К ФОТОГРАФИЯМ |
|
ИЗГНАННИК
В КГБ пианисту Владимиру Виардо предложили выкупить свое досье за $2000 ...На таможенном контроле в Шереметьево его остановили и полтора часа искали, к чему бы придраться. А самолет, который должен был увезти его из страны навсегда, все это время стоял на взлетной полосе. Пианиста Владимира Виардо, устроившего незадолго до своего отъезда из СССР разоблачительную для КГБ пресс-конференцию, ждали по распоряжению дирекции авиакомпании, которой принадлежал самолет. Когда изгнанник наконец вошел в салон, пассажиры встретили его аплодисментами. Это было в 1988 году. Сейчас Владимир Виардо - профессор университета штата Северный Техас, концертирующий по всему миру артист высочайшего уровня. Раз или два в год он приезжает в Россию и всегда, кроме столичных городов, играет в Нижнем Новгороде. Владимир Виардо, по его признанию, не любит давать интервью, но 18 января, после своего выступления на сцене нашей филармонии, он сделал для <Покровки, 7> исключение. Времена не выбирают - Буквально в самом начале своей блистательной карьеры, после триумфальной победы на конкурсе Вана Клиберна в 1973 году, вы стали невыездным на целых тринадцать лет. Как это произошло? - В цивилизованных странах для того, чтобы заслужить наказание, нужно совершить антиобщественное деяние. В СССР же достаточно было лишь не вписываться в систему. Я не был активным комсомольцем и к тому же «запятнал» себя общением с иностранцами. Гораздо позднее в одной газете я увидел списки диссидентов того времени. Тогда, мне рассказали, эти списки легли на стол к Андропову. Оказалось, я попал в них потому, что общался с Ростроповичем, который якобы уговаривал меня уехать из страны. Думаю, этого было вполне достаточно, чтобы стать невыездным. Кроме того, еще до конкурса со мной произошла такая история: один агент, который курировал консерваторию, пытался завербовать меня, сделать стукачом. А я не соглашался, да к тому же взял и записал на магнитофон разговор с ним. Не очень давно я увидел в новостях сюжет: «Эдуард Тополь на приеме у генерала КГБ такого-то...». Смотрю, а это тот самый человек. Дослужился до генерала. - Многие ли из ваших коллег-музыкантов сотрудничали с органами? - Таких было немало. Но чтобы знать точно, нужны подтверждения. В 1992 году в КГБ мне предложили заплатить две тысячи долларов, чтобы я мог посмотреть мое досье. Но мне не захотелось: боялся разочарований, я же не обо всех знаю. А сейчас я думаю, что те времена ничем не отличаются от других. Стукачество, например, приветствуется в Америке. Если ты на рыбалке, но у тебя нет лицензии, любой прохожий может арестовать тебя, отвести в участок. При этом они оправдывают себя соблюдением закона. - А там бывает, что стукачество ломает человеку жизнь? - Конечно! Например, преподаватель балета или музыки старается даже не дотрагиваться до студентов, иначе его запросто выгонят за «сексуальные домогательства», там на этом все помешаны. В Америке вообще происходят самые нелепые вещи! Недавно процесс был: девочка-отличница на экзамен взяла аспирин, а там есть запрет на ношение с собой наркотиков. Но словом «drugs» называются и наркотики, и лекарства. Девочку выгнали из школы... - Итак, тринадцать лет вы мотались по необъятным просторам родины с концертами... - Ну, иногда меня выпускали в сопровождении стукачей в... Польшу или Болгарию. А некоторые коллеги язвили на мой счет: «Что, по туристической визе в Болгарию?» Но этот, казалось бы, тяжелый период биографии совпал с творческим подъемом. Я сжался в кулак, стиснул зубы и работал. Накануне своего отъезда в 1988 году я устроил здесь пресс-конференцию, хотел рассекретить некоторые деяния КГБ, но ни одна статья не вышла в печать. Впрочем, у меня никогда не было злобных, разгромных публикаций о России. Здесь оставались мои родственники. Да я никогда и не был диссидентом. И потом надо всегда смотреть вперед. Публичная интимность - Что для вас важнее в исполнительстве - соответствовать собственным меркам или контакт с залом? - Это одно и то же. Контакт с залом устанавливается, когда я играю на высоте своих собственных мерок. - Но иногда, наверное, приходится применять какие-то отработанные приемы шоу-бизнеса, способствующие эффектности, как сейчас сказали бы – «раскрутке»? - Нет, мне уже поздно. Но я пытался применять такие приемы лет пятнадцать назад. Менеджер в США говорил мне: «Что вы такой мрачный выходите на сцену? Надо улыбаться!» И вот, несмотря на то что я выхожу играть трагическую программу, я надеваю на себя улыбку. С этой же улыбкой я приезжаю в Европу, и уже другой менеджер говорит мне: «Что ты улыбаешься как идиот?» В моем исполнении все эти приемы выглядят фальшиво. Да и не интересно это мне. - Говорят, вы занимаетесь пропагандой русской культуры среди американских студентов. - Обычно у меня не более восьми учеников студенческого возраста. Кроме преподавания музыки, я бесплатно читаю своей группе лекции по культуре. Советская образовательная программа была хорошо скомпилирована, давала минимум необходимых знаний, покрывала первичную безграмотность. Я высоко ценю это образование. Я сжал эту программу, оставил только самое ценное, кое-что добавил. - Какие педагогические приемы вы применяете? - В Америке не принято в преподавании оперировать отрицательными понятиями, типа «ты не можешь», «ты не способен». Но я сказал: вы же пришли к русскому преподавателю, вот и получайте все русское. Появляюсь я там редко, поэтому, когда приезжаю, работаю с ними по десять часов. Иногда приемы рождаются на ходу. От поощрений до битья в спину и топанья ногами. Преподавание происходит на публике, ведь на мои мастер-классы собираются и ученики, и зрители. - А как же интимность процесса? - Это и есть то самое «публичное одиночество», о котором говорил Станиславский. Шантаж непонятным - Однажды пианист Андрей Гаврилов сказал, что неплохо было бы сократить половину классических произведений, убрать все медленные части в классической форме концерта, что старая музыка не соответствует нашему динамичному времени... А у вас есть претензии к композиторам? - Господи, да моя специальность - полюбить то, что сделал композитор! Судить художника можно только по его законам. А Гаврилов или сошел с ума, или эпатирует публику. Вы же понимаете: если человек сказал что-то негативное про великих, то он как бы оказался на одном уровне с ними. - Хорошо, вот Николай Петров говорит, что не любит современных композиторов-авангардистов, вроде Ксенакиса, Штокгаузена или Луиджи Ноно. Во-первых, потому, что невозможно отличить одного от другого, а во-вторых, потому, что при исполнении трудно понять, хорошо ли сыграно. Куда вообще двигается серьезная музыка? - Согласен с Колей. Действительно, в музыке XX века сначала создавалась определенная система, а потом в нее вкладывалось содержание. Но система должна родиться из нового содержания, она должна распирать рамку. Соотношение формы и содержания - это всегда самый сложный вопрос в искусстве. Сейчас о произведениях искусства часто говорят: интересно. В одном московском спектакле по Гоголю на сцене висят портреты, которые периодически поворачиваются обратной стороной. Действие останавливается, и все смотрят на эти крутящиеся портреты в недоумении: что бы это значило? Я спросил у постановщика: «Как понимать этот прием?» Он не нашелся, что ответить. Его убедила «интересность» - в кавычках - маневра, который к действию не имел никакого отношения и только портил Гоголя. Акимов определил это как «шантаж непонятным». Бывает, правда, и действительно интересно. Есть такой композитор Алемдар Караманов. Он овладел всеми сочинительскими системами, но отринул их и написал минималистский концерт, в котором, казалось бы, нет ничего, кроме этакого кружения на одном месте, на довольно узком пространстве нот. Но что-то там такое внутри уникальное происходит! Причем в этом минималистском концерте слышно и Рахманинова, и Чайковского... Освоив все известные ему композиторские школы, автор написал от души! - Может, просто вы, обладая богатым внутренним миром, наполняете это произведение тем содержанием, которого в нем нет? - Нет, эффект этот концерт произвел не на меня одного. Я наблюдал атмосферу лихорадки, дрожания в оркестре. Впрочем, есть и такой взгляд на искусство, о котором говорите вы. Я называю это эффектом «трещины в стене». В течение XX века смещались творческие усилия от создателя в сторону слушателя и зрителя. Если раньше художник должен был хорошо поработать кистью, чтобы изобразить жизнь, то сейчас кусок стены с трещиной ставят в раму, а дальше - дело воспринимающего. - Но ведь в этом нет искусства, нет работы мастера! - Так работайте вы! Работайте над этим куском стены, чувствуйте что-нибудь! А если вы не чувствуете, то это ваша проблема. Вы заплатили за свой билет, и вы же должны работать. Шутка. Такая тенденция есть, и она становится массовой. Но, я уверен, что все безжизненное в искусстве отомрет, уйдет в прошлое. - Не начинают ли доминировать в современной музыке интеллект, концептуальность, искусственные построения и не выхолащивается ли эмоциональность? - В музыке XX века произведения представляют собой набор, сочетание систем, некий коллаж. Про них нельзя сказать однозначно «чистый романтизм» или «чистая математика». Все элементы явлены в разных сочетаниях. - Есть ли у композиторов XX века перспектива создать что-то на века? И можно ли сказать, что в сочинительстве был пик, после которого все пошло на спад? Например, после завершения эпохи романтизма? - Говорят, всякое время имеет свою горечь. Что касается романтизма, то его вряд ли можно считать таким пиком, потому что там было много безвкусицы. Каждое направление имело свой пик. Какая, скажем, разница между барокко и рококо? - Не слышала, чтобы в музыке говорили про рококо. - Правильно. Говорят о барокко. Это один и тот же период. Только барокко - это искусство экстерьера, а рококо - интерьера. Получается, что Бах, творивший в эпоху барокко, «экстерьерный» композитор? Все эти классификации, периодизации - чушь! Гениев всегда меньше, чем остальных, и они не вписываются в различные классификации. И если о произведении говорят всего лишь: «Интересно», - если у слушателя коленки не дрожат, то, значит, и не талантливо. Талант, между прочим, может проявиться в чем угодно. Я никогда не забуду один случай. Я тогда еще жил в России. Был момент, когда я закис, не мог выйти из кризиса. И вдруг я прохожу мимо телевизора, а там какой-то конькобежный танцор... - Фигурист? - ...на бис так гениально выделывает какие-то па! Я даже запомнил, как его зовут, - Толер Крэнстон. В меня это вдохнуло такую жизнь, что я выучил свою программу скорее, чем мог. - Ну, вот вам тестовый вопрос: «Черный квадрат» - это талантливо? - Что вы! Это же безобразие! Это социальный эпатаж! Всегда картина была дыркой в стене, окном в другой мир. Так вот, черный квадрат эту дырку закрыл. В музыке этого тоже полно. - Не пришли ли вы за свою творческую жизнь к убеждению, что музыка - это всего лишь один из способов получения удовольствия? - И это есть в музыке. - Ну вот «Лакримоза», казалось бы, написана на духовный текст, причем трагический, погребальный, а под нее хочется жить, любить, а не думать о смерти и Боге. Разве не цели услаждения служит эта музыка? - Тогда религия была более бытовой. Бытовые сюжеты пришли в витражи. Люди искали в этой музыке все, даже секс. А сейчас под нее танцуют конькобежцы. - Фигуристы... Но ведь музыка никого не меняет к лучшему! - Почему? Как раз моя задача - чтобы человек изменился после моего выступления. Когда-то давно у меня был концерт, во время которого я очень злился на шум вне зала: рядом была спортивная площадка, и звуки, доносившиеся оттуда, мешали. И я решил не играть на бис. Ко мне за кулисы зашел приятель Шостаковича и говорит: «Да ты что? Ты не живи этими совковыми понятиями. Вон там сидит человек, готовый побить своего сына. А после твоего концерта не побьет». Тогда, кстати, я стал понимать, как этот закон работает. С другой стороны, сейчас мне кажется, что я знаю все меньше и меньше, я растерян. Когда я читаю различные интервью, то удивляюсь тому, как люди стараются все обобщить, ответить за все человечество, сказать какую-то большую правду. А вот я ее не знаю. Я знаю только, что нужно найти свое место в искусстве и стараться изменять мир по мере сил. А глобальные процессы остановить невозможно. Автор: Ольга ЮСОВА Дата публикации: Четверг, 23 января 2003 Категория: классическая музыка |
