|
НИКОЛАЙ ПЕТРОВ В ЦИФРАХ
Вы помните изящный фильм Петра Тодоровского “Ретро втроем”? Люди искусства, фантазеры, богема, тонкая женственная стилизация… И вдруг – крошечный эпизод, образ, будто вспарывающий ажурную ткань “ретро”, чтобы в рваную дыру глянул нынешний день, прозаический и циничный. Медленно опускается стекло в окне громоздкого джипа, оттуда со снисходительной усмешкой взирает на нас истинный хозяин жизни, такой же громадный, как и его джип, с жуткими перстнями на пальцах и с презрительным взглядом из-под массивных очков… Колоритная до символа фигура здорово сыграна знаменитым пианистом Николаем Петровым, то есть – как раз человеком искусства. А издевка во взгляде получилась такой убедительной оттого, что Николай Арнольдович с лихвой настрадался от “хозяев жизни”, упорно воевал с ними и в конце концов победил. Эти заметки про российского музыканта, прославленного во всем мире настолько, что он давным-давно обходится без агентов по продаже самого себя. Петров рассказывет, равно с гневом и сарказмом, как его продавал Госконцерт, единственный владелец вполне крепостных советских артистов-музыкантов. Собственно говоря, подобных печальных историй о “музыке высших достижений” мы слышали немало: и от “китов” типа Ростроповича и Вишневской, и от талантов помоложе типа Гаврилова или Виардо. Но где же они все? Правильно, там. Николай Петров называет цифру: по его мнению, около 90 процентов музыкантов-исполнителей, сделавших себе имя, эмигрировали. Но ведь Петров-то – здесь? Да, и не просто здесь, а здесь – идейно. Принципиально. Он будто демонстрирует на личном примере множеству юных, талантливых, уже обиженных и потому уже слабонервных: можно, ребята! Можно жить и творить в России, для родной, нашенской публики, можно “сделать” всю эту свору чиновников и сутяг, не позволив им запустить лапы в артистический карман, и при этом можно даже взять призы по всем видам. То есть и не погрешить против возлюбленного высокого искусства, и стать весьма и весьма состоятельным человеком. Николай Арнольдович вкупе со своими деяниями во славу отечественного искусства – персонаж истинно мушкетерский. Именно в этом, рыцарском обличье мне и хотелось представить его читателям, беседуя с Петровым накануне юбилейной даты - 14 апреля ему исполнится 60 лет. Интересно, сколько лет человек может таить обиду? Помнить унижение? Хранить высокий градус гнева? Госконцерт продавал зарубежные гастроли наших солистов, отбирая у них почти все гонорары. Как минимум 80 процентов. Кроме того, деятели этой славной организации не имели ни малейшего представления о предмете своей деятельности. Скажем, Петров предложил для гастролей изысканную программу “Французская музыка 17- 20 веков”. Чиновница Госконцерта, от которой зависели эти гастроли, заявила: программа не пойдет. Потому что в ней нет ни одного произведения… советского композитора. Петров, выслушав претензии чиновницы, воскликнул в сердцах: “Хорошо, буду играть сонату Пупкина!” И удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Не прошло и недели, как Петрову позвонил … Пупкин! Оказывается, был такой вполне советский композитор. Он был в восторге: из Госконцерта сообщили, что пианист Николай Петров включил сонату Пупкина в свое мировое турне… Может, эти торговцы нашими талантами были хотя бы талантливыми торговцами? Как бы не так. Контракты заключались на суммы чуть ли не на порядок ниже, чем существующие мировые цены на этот “товар”. Как говорится, нет слов. Однако у Николая Петрова слова нашлись. В письме к тогдашнему министру культуры Демичеву он предложил “свежее решение”: пианист будет обходиться без дураков-чиновников, самостоятельно заделывать свои гастроли и отдавать Госконцерту 30 процентов гонорара. Причем в доход государства поступит даже больше валюты, чем пресловутые 80 процентов от мизерных сумм чиновничьих контрактов. Ответа не последовало. Тогда Петров начал новую жизнь “явочным порядком”: сам стал договариваться о гастролях, а возвратившись в Москву, приносил в Госконцерт означенные 30 процентов. Которые у него без звука принимали! Спрашивается, за что? За полнейшее свое ничегонеделание. Точно, как барин брал оброк с крепостного, отпущенного на отхожий промысел. Но однажды Петрова пригласили на фестиваль российской музыки в Сан-Диего, в США. Там он должен был четырежды исполнить Фортепианный концерт Р.Щедрина и получить за это 10000 долларов. Накануне первого выступления – как гром с ясного неба – приходит телекс: якобы пианист Петров должен Госконцерту кучу денег, поэтому заплатите ему тысячу, а остальные девять отправьте в Госконцерт. Реакция музыканта на такое бессовестное грабительство была достойной: либо платите по контракту, либо играю вообще бесплатно, но проведу пресс-конференцию и расскажу все как есть. Хозяева фестиваля немедленно выплатили артисту весь гонорар – полностью. И вот тут-то Петров не сдал своему мучителю-Госконцерту ни цента! С тех пор он сам себе менеджер, и отнюдь не жалуется на жизнь. А как же Госконцерт? Он ведь мог бы подать на Петрова в суд? Да нет, не мог: потому что те 80 процентов, на которые Госконцерт обирал всех наших солистов, он брал абсолютно незаконно. Просто никто не рыпался – кроме Николая Петрова. Суд с участием нашего героя все-таки был. Эту историю я непременно расскажу как пример петровского мушкетерства: дело касалось исчезновения из архива Гостелерадио огромного количества трансляционных записей. Национальные сокровища были на голубом глазу проданы господами чиновниками ловкому американцу Тристану Деллу: 1200 часов звучания, чтобы тот мог производить и продавать диски с нашим музыкальным “достоянием государства”. Объявил, что его проект стоит 11 миллиардов долларов – притом, что заплатил за записи сущие копейки. Конечно, нашлись люди, которые, как говорил Лев Толстой, “не могли молчать”. Волна поднялась большая, но постепенно отпали все. Кроме Николая Петрова, чьи записи в том пакете тоже, конечно, были, но сражался он не из шкурного интереса, а за правду. И довоевался до того, что американец подал судебный иск на Петрова как главного виновника гибели замечательного проекта: фирма Делла в ходе военных действий и вправду “потеряла лицо”. Процесс оказался уникальным: единственный раз сошлись друг против друга два столпа российской адвокатуры: Генри Резник и Генрих Падва. В результате противная сторона предложила Петрову мировое соглашение, то есть фактически отказалась от своих претензий. Но беззаконное разбазаривание сокровищ, записанных на пленку, не давало Николаю Арнольдовичу покоя, теперь уже в несколько ином жанре, но опять-таки без личного интереса. Петрова деятельно заинтересовала охрана авторских и смежных прав. Он считает, что из-за нашего российского головотяпства был загублена многомиллионная антреприза. Ведь невозможно учесть, кто, что и у кого переписал на кассету или диск. Смысл акции, по Петрову, в том, чтобы законодательно любой предмет аудиовидеодействия, даже чистые кассеты (кроме, разумеется, профессиональной аппаратуры) заключал в своей стоимости некий процент в пользу исполнителя и правообладателя. Скажем, во Франции эта ситуация уже защищена законом, процент определен – шесть, и доход составил почти полтора миллиарда франков за год. В Россиии было бы больше, это ясно. Конечно, Николай Петров не может заменить собой все российское устройство. Поэтому он выгородил себе маленький “лужок”, и уж там у него все в порядке. Это Международный благотворительный фонд с простеньким названим: “Фонд Николая Петрова”. Цель фонда – чтобы не уезжали талантливые музыканты. Николай Арнольдович сам ищет тех, у кого есть Божий дар, а господа чиновники этот дар уже закопали. Вот их-то фонд Петрова реанимирует, а попросту – спасает. Хотя делать это очень трудно, потому что фонд Петрова работает, скажем так, не совсем традиционно для России. Например, категорически не вступает в “откатные отношения” с возможными спонсорами, - не секрет, что так работают многие благотворительные организации. А откуда берутся деньги в фонде Петрова? Вот тут – знаменательный пример того, сколько стоит доброе имя. Петров пишет официальные письма-обращения и подписывает их своим славным и незапятнанным именем. Под имя – дают деньги! Банкиры, иностранные инвесторы, известная компания “Эрнст энд Янг”… Личные деньги Петрова тоже присутствуют в фонде. Каждый стипендиат получает деньги из рук в руки, в конверте: ни посредников, ни дармоедов в фонде нет. Все это – о том, как Николай Петров тратит деньги. Пора сказать о том, как он их зарабатывает. Читатель уже знает: пианист Петров продает себя сам. Гастролирует по всему свету. Предложений у Петрова больше, чем нужно, поэтому он может выбирать лучшие залы мира. Везде – овации, всюду – блестящая пресса. Но нашу публику пианист любит и ценит особенно, это не поза и не бутафория, а истинное чувство: - На Западе люди ходят на концерты от очень хорошей жизни, а в России – от совсем плохой. Иногда думаю: вот никуда бы не пошел, лежал бы на диване – холод на улице, темень, транспорт не ходит. А они пришли, зал полон … Люблю наших людей за это и никогда отсюда не уеду. Нормальным рабочим режимом для Петрова всегда был 120-130 концертов в год, сейчас он старается ограничить число выступлений пятьюдесятью. Дело в том, что тридцать лет подряд, с 1972-го года, Николай Арнольдович “вкладывался” в свой дом в Подмосковье, на Николиной горе. Говорит, дом был бездонной прорвой и бесконечно требовал денег. Вот теперь наконец обустройство закончено, и Николай Арнольдович больше всего хочет жить в своем обожаемом доме, не покидать его надолго. Кстати, артист-гастролер теперь в России даже может кое-где получить вполне адекватный гонорар. Петров называет города, где, как он выразился, “более-менее прилично платят”: Екатеринбург, Тверь… Что значит прилично? Три-пять тысяч долларов за выступление. Нижний Новгород в этом мини-списке не упомянут. И все же Николай Петров приезжает, играет здесь, для нас, и называет Нижний среди российских городов одним из самых любимых. Лариса Крылова Нижний Новгород. |
