Начать придётся с судьбоносного 1917 года. Долгое время в советских анкетах был важный вопрос: что человек делал между Февральской и Октябрьской революцией? И Софья Григорьевна Гусман не без юмора писала: рожала сына. Потому что именно в августе 1917, 18-го числа в нашем городе родился Израиль Борисович Гусман. Композитор Александр Александрович Касьянов – в будущем первый профессор консерватории, наш земляк и друг семьи, – сообщал об этом в телеграмме, отправленной отсюда в Астрахань: «Вобла протухла Соня родила сына». Отцом Гусманчика, как его называла долгие годы жена – Лилия Степановна Дроздова, был Борис Евсеевич Гусман – первый главный редактор газеты «Нижегородская коммуна», переименованной затем в «Горьковскую правду», а ныне в «Нижегородскую правду». Личность в своей деятельности и в своей профессии замечательная. Он был театральным критиком и либреттистом, играл на скрипке в оркестре графа Шереметева, работал заведующим репертуарной частью Большого театра, заведующим отделом в газете «Правда», директором Дома-музея Чайковского в Клину. Но о нём надо поговорить отдельно. А мы пойдём вперёд большими шагами.

От 1917 в 37-й год (20 лет). Потому что именно в 1937 году был организован симфонический оркестр Горьковской филармонии. Его основателем был Семён Львович Лазерсон. Он то подходил, то не подходил для роли главного дирижёра. Его то назначали, то снимали с этой должности. Интересно, что её некоторое время занимал Лео Морицевич Гинзбург, который недолго проработав здесь, уехал в Москву, стал преподавать в консерватории, где Израиль Борисович Гусман у него впоследствии учился. А Борис Евсеевич Гусман в это время был арестован и вскоре погиб в северных лагерях (когда мы ездили на гастроли в Вологду, Израиль Борисович показывал за окном поезда примерные места – точные неизвестны – где его отец был похоронен). Сам он в этом 37-м году начал обучение дирижированию. Сначала в техникуме им.Гнесиных, а затем на военфаке Московской консерватории. Интересный момент. Потом недоброжелатели говорили, что Гусман недобрал чего-то в своём образовании: учился на военфаке, а не на специализированном факультете оперно-симфонического дирижирования. Почему? Тут надо вспомнить, что само дирижёрское образование в те годы только-только формировалось. Первые дирижёрские классы в России появились после революции, а прежде дирижировали композиторы (А.Рубинштейн, Н.Римский-Корсаков, Э.Направник, С.Рахманинов…) или самоучки (Н.Голованов, С.Кусевицкий, А.Пазовский…). Первым дирижёром-педагогом в России был Н.Малько. Он выучил А.Гаука, переехавшего в Москву, и дорогого мне учителя Н.С.Рабиновича, возглавлявшего эту кафедру в Ленинграде. Так и И.Б. Гусман поневоле перенимал основы профессии у тех дирижёров, которые сами не были профессионалами в самом полном, современном понимании этого слова. Скажем, Н.Голованов. И.Б.Гусмана можно назвать дирижёром головановского типа. Что это означает? Это дирижёр, тяготеющий к монументальным музыкальным произведениям и к чертам монументальности в исполнительских трактовках. Это дирижёр, предпочитающий русскую музыку и ставящий русский репертуар на главенствующее место. Это дирижёр, который активно и решительно вмешивается в авторский текст, увеличивая контрасты нюансировки, оркестровки, темповые противопоставления, делая купюры. Вошёл в историю знаменитый малиновый карандаш Н.Голованова, которым он властно вписывал в ноты множество пометок, укрупняющих противо-поставления звучностей, усиливающих акценты, вводящих в партитуру новые удвоения и подголоски, новые инструменты (часто ударные и шумовые). Это было очень распространено.

И.Б. Гусман и сам вписывал многое в партитуры. У нас сохранились ноты со множеством его пометок. Однако, подчеркнём, что будучи человеком чутким к новым тенденциям в искусстве, И.Б. Гусман проявил внимание к новому стилю дирижёрского исполнительства, начавшему формироваться в шестидесятые годы.

Теперь шагнём ещё на 20 лет в 1957 год, потому что именно в этом году И.Б. Гусман вновь приехал в наш город. Консерватория сыграла в этом свою роль. Решающую. Характерные для дирижёрской профессии превратности привели к тому, что симфонический оркестр Горьковской филармонии в очередной раз остался без руководителя. С. Лазерсон не был назначен, Д. Тюлин был уволен, а К. Кондрашин, проработавший в этой должности примерно год, стал во главе оркестра Московской филармонии и порекомендовал на освободившееся место И.Б. Гусмана, из Харькова.

Израилю Борисовичу предложили приехать и продирижировать пробный концерт на выезде, на Автозаводе. А.С. Люсов – начальник управления культуры, по терминологии тех лет «готовивший решение вопроса», попросил Е.Н. Гаркунова, заведовавшего кафедрой хорового дирижирования консерватории, поехать на этот концерт и вынести своё суждение. Оно оказалось благоприятным. Так И.Б. Гусман стал главным дирижёром Горьковской филармонии и одновременно преподавателем консерватории. В консерватории он вёл оркестровый класс и ставил оперные сцены, а позднее даже целые спектакли в оперном классе.

Сразу попробуем обобщить некоторые итоги его филармонической деятельности. Он решительно изменил оркестр. Сначала в количественном отношении. К его приезду в коллективе было лишь 60 музыкантов. Затем ввёл систему регулярных симфонических концертов. Они стали даваться в зале филармонии каждую субботу. Установил принцип объединения программ в абонементные циклы, продуманные и выстроенные по серьёзному перспективному плану.

К гастрольной деятельности в Горьком стали привлекаться все самые лучшие отечественные музыканты и практически все хоровые коллективы, которые были тогда в России. До его приезда гастрольные планы носили случайный характер и формировались не в филармонии, а где-то в Рос-, Мос- или Госконцерте. И, наконец, для самого оркестра сумел организовать серьёзную концертную деятельность, выходящую за рамки города. Его особым пристрастием была современная музыка. Её он сделал главной страницей репертуара оркестра.

Из композиторов первым для него был Шостакович. А вот вторых было очень много. Благодаря его пристрастиям мы узнали очень много новой музыки. Десять фестивалей «Современная музыка» - интереснейшая часть концертной жизни страны, а не только лишь города Горького. Классический репертуар, как правило, объединялся в циклы. Стали появляться абонементы, включавшие все симфонии, инструментальные концерты и крупнейшие сочинения Бетховена, Чайковского, Рахманинова, Скрябина, Шумана, Шуберта и т.д.

Для выбранной нами темы существенно, что наряду с лучшими исполнительскими силами страны, он привлекал в филармонию и лучших из консерватории. Не только ведущих педагогов, но даже студентов. Раньше это было немыслимо. Запомнились первые выступления с филармоническим оркестром юных пианистов: Римма Скороходова играла «Рапсодию на тему Паганини» Рахманинова, а Нона Буслаева – Второй концерт Сен-Санса. Со студентами-вокалистами готовил интересный и самый полезный оперный репертуар.

Однако, в консерватории, как ни странно, проработал недолго. Вскоре ушёл. Но интересно как и почему. Ушёл он вследствие разногласий с Г.С.Домбаевым. Не ссор, не конфликтов, а именно разногласий. Ушёл. Но как-то очень легко и незаметно. Собственно, он ушёл лишь с преподавательской работы, а не из консерватории. Он часто бывал на концертах, слушал студентов, педагогов, посещал капустники и праздничные вечера, жил в коллективе лёгкой, дружественной, контактной жизнью. Это был его стиль. Вот в таком стиле он здесь не работал до прихода следующего ректора. А когда ректором консерватории стал А.А.Нестеров, И.Б.Гусман вернулся, чтобы снова вести оркестровый и оперный класс.

Он охотно использовал для филармонической и консерваторской работы новые возможности, которые открыло телевидение, радио. У него были свои циклы передач, очень интересных, остроумных и поучительных одновременно. Они готовились в обстановке коллективного обсуждения, накопления идей. Прекрасно помню, как он пришёл в оркестр и сказал: «Я буду вести такие передачи, придумайте название…» И один музыкант довольно быстро, прямо слёту произнёс: «Говорит и показывает Израиль»! Израиль Борисович шутку оценил, даже раньше закончил репетицию и отпустил оркестр. Использовать предложение почему-то не удалось, цикл выходил под названием «Дирижёр об оркестре и музыке». Но, как всегда, достойно парировал остроту. Телевидение затевало другую серию массовых развлекательных фольклорных программ. Его попросили предложить название. Сказал тоже сходу: «Играй, гормон!»

Лёгкий, весёлый стиль был для него желанным, естественным, излюбленным. Очень увлекался всем новым, что появлялось в искусстве (особенно в театре и кино), в общественной жизни, в бытовых технических новинках. Был жадным читателем, следил за новой и открывавшейся в те годы, прежде неизвестной, литературой. Первым познакомил нас с мемуарами Соломона Волкова о Шостаковиче. Книгу на английском языке привёз Э.Г. Гилельс и дал на время своего пребывания здесь. Мы трое: И.Б. Гусман, М.Б. Ровнер и я ходили к переводчице – родственнице М. Ровнера, которая читала страницу за страницей, переводя «с листа».

Но, как крупно ни шагай в воспоминаниях, по 20 лет, по 30 лет, всё равно упрёшься в 1987 год, потому что этот год завершает тридцатилетие работы И.Б. Гусмана и в филармонии и в консерватории. Это произошло не очень-то хорошо. Просто позорно. Была мощная враждебная кампания, сейчас я бы её назвал кампанией травли, а тогда это именовалось обсуждением деятельности И.Б.Гусмана и филармонии. Были письма, жалобы, газетные материалы. Они публиковались не в той газете, которую основал отец И.Б.Гусмана, а в другой – в газете «Горьковский рабочий». Из числа педагогов консерватории его обличали М.Толмачёв, К.Панова, Е.Титов, бывшие выпускники – И.Победоносцева, В.Пирогов. Любовь Сорочкина – умница: она выступила с критикой, но не назвала ни одной фамилии (эта дипломатия, может быть, казалась ей тогда спасением). Напечатали и выступления консерваторцев в его поддержку. «За» высказались А.Нестеров, Л.Сивухин и А.Правилов (как секретарь парторганизации оперного театра). Больше никто.

В разгар этой кампании И.Б. Гусман также легко, как прежде, ушёл и в этот раз. Просто переехал в Москву и стал главным дирижёром Детского оперного театра под управлением Н.И.Сац (она обратилась к Е.Ф.Светланову с просьбой порекомендовать дирижёра-руководителя, и он назвал И.Б. Гусмана). Этот период в Москве был для него и успешным и тяжёлым. Успешным, потому что это – гастроли в Японии, постановка «Чио-Чио-сан», «Волшебной флейты», а тяжёлым, потому что ему безуспешно хотелось сделать другим репертуар театра. Мечтал ставить «Снегурочку», «Садко», «Сказку о царе Салтане», а это не совпадало с интересами театра и составом труппы. Вскоре Израиль Борисович прекратил эту работу, вернулся в Нижний Новгород, был снова принят в консерваторию, преподавал, а затем стал уже почётным профессором.

Мы благодарны ему за то, что он заложил в нашей консерватории фундамент профессионального дирижёрского образования. Ещё не было лицензии и других документов, разрешающих выдавать диплом по специальности «оперно-симфоническое дирижирование», а И.Б. Гусман выбирал тех, кто обладал требуемыми способностями и учил их основам этой многотрудной профессии.

Лишь в 1996 году были пройдены лицензирование, аттестация и сертификация, то есть появилась вся полнота возможностей и ресурсов для обучения искусству оперно-симфонического дирижирования талантливых музыкантов вузовского и послевузовского уровня. Начало это системы связано с деятельностью И.Б.Гусмана.

Тут мы вплотную подошли к теме: развитие основ, на которых он строил филармоническую и консерваторскую работу, чтобы говорить об их современном состоянии. И, конечно, придётся остановиться, потому что иначе конец выступления будет хвастливым. А это нам совершенно не свойственно.

В основу данной публикации положено выступление А. Скульского в Нижегородской консерватории им. М.И. Глинки 2 декабря 2006 года на конференции, посвященной 60-летию консерватории